А вот рассказать о мальчике-призраке или о страшной тени по ту сторону двери на чердак ей даже не пришло в голову. Если речь зайдёт о призраках, совершенно очевидно, что он скажет.

«Вот бы он сам увидел этого мальчика, – думала Крис. – Но этого никогда не будет. Мальчик появляется, когда мне хорошо. Когда я смеюсь. А дядя Ральф никогда не смеётся. Люди и правда его утомляют, так что можно ему только посочувствовать: на него обрушилась Крис Купер и портит ему все летние планы».

Полночь. Крис взглянула на прямые светящиеся стрелки часов. Она не могла сказать, что её разбудило. Может, желудок взбунтовался от тушёных бобов с рагу, которое было у них на ужин. Дядя Ральф ел, по большей части, консервы.

Девочка встала, на цыпочках подошла к двери и выглянула наружу. В темноте ей стало не по себе, и, вздрогнув, она принялась шарить по стене в поисках выключателя, надеясь, что не разбудит дядю.

В коридоре оказалось холодно и сыро. В дальнем конце, по ту сторону ряда дверей незанятых спален, зияла пустотой распахнутая дверь.

Что же делать? Позвать дядю и сказать ему… что? «Просыпайтесь, дядя Ральф. У нас открыта дверь на чердак, и мне страшно». Он и велит ей закрыть дверь и ложиться спать.

Крис двинулась по коридору, держась поближе к стене. Если на лестнице было то существо, она совершенно не хотела его видеть. С каждым шагом становилось всё холоднее. У неё застучали зубы.

Обходя сундук, стоявший возле двери последней спальни, она услышала громкий стук наверху, похожий на тяжёлые шаги по лестнице. Взвизгнув от ужаса, Крис изо всех сил захлопнула дверь чердака, а затем пододвинула к ней огромный сундук.

Дверь комнаты дяди Ральфа резко распахнулась.

– Кристина! Что ты, чёрт возьми, делаешь!

– Дверь… открылась, – залепетала девочка. – Я… я закрыла её.

– Это я вижу, – с отвращением заметил дядя. – Но неужели обязательно было так ей хлопать? Посреди ночи! Я уж решил, что дом рушится. – Его седые волосы торчали во все стороны. – Да какая разница, открыта дверь чердака или закрыта?

Крис глубоко вздохнула и поёжилась.

– Из неё тянет холодом.

Дядя Ральф обхватил голову руками.

– Очень уж шумно ты борешься с холодом. Ты не подумала, что можно просто взять ещё одно одеяло? – Он посмотрел на закрытую дверь, подпёртую сундуком, на белое как мел лицо Кристины и смягчился. – В старых домах двери частенько сами собой открываются и закрываются. А теперь, если ты готова вернуться в постель, то я с радостью отправлюсь в свою.

Крис вернулась в свою комнату и включила одну из ламп на комоде, затем плотно закрыла дверь и поставила перед ней стул. Мгновение спустя щёлкнул выключатель, и свет в коридоре погас.

«Я не буду спать до самого утра, – пообещала себе девочка. – Даже глаза закрывать не буду».

Впрочем, оказавшись в тепле постели, под одеялами, натянутыми по самые уши, она быстро забылась тревожным сном. Сперва ей приснилось, что папа с мамой попали в аварию, затем – что тётя Грэйс переезжает на Аляску и забирает с собой Дженни, и, наконец, что у неё в шкафу очутился тигр, который пытается вырваться на волю.

– Нет! – прохрипела Крис и проснулась.

В комнате было темно, если не считать круга света от лампы на комоде.

Снаружи, в коридоре, раздался скрежет чего-то тяжёлого по полу. Сундук! Кто-то сдвинул сундук! Крис забилась с головой под одеяла, но даже несколько слоёв ткани не заглушали медленные тяжёлые шаги за дверью. По мере их приближения, в комнату вползала холодная сырость.

Он – оно – стояло ровно у неё за дверью. Она знала точно. Утром дядя Ральф найдёт её окоченевшее тело с застывшим на лице ужасом и пожалеет! «У неё такой жалкий вид, – скажет он. – И почему, скажите на милость, она не взяла ещё одно одеяло?»

Шаги двинулись прочь.

Крис застыла, боясь шелохнуться. Время шло, у неё ныли сведённые мышцы, но она лежала в своём домике из одеяла тихо, как мышка. Когда девочка наконец решилась выглянуть наружу, окно уже озарил первый утренний свет.

Она пролежала ещё с полчаса, слушая, как пробуждается мир. Запел на ветке красный кардинал. Сердито затрещала на сосне белка. Волны мягко плескались о берег озера.

Крис осторожно открыла дверь спальни, но в доме царила тишина. Комната дяди Ральфа была плотно закрыта. Дверь на чердак тоже.

Казалось, всё было как всегда, если не считать сундука. Он стоял наискосок от двери чердака, как будто его грубо отодвинули в сторону.

Дядя Ральф бросил взгляд на племянницу из-за коробки с кукурузными хлопьями.

– Прости, что рявкнул на тебя ночью, – извинился он. – Но ты меня здорово напугала.

– Ничего страшного, – отозвалась Кристина, пытаясь решить, рассказывать ли ему об отодвинутом сундуке. Он может запросто заявить, что это она сама и отодвинула, и опять рассердится.

Седая голова дяди Ральфа уже склонилась над книгой, лежащей рядом с тарелкой. Крис решила, что он не хотел бы знать о том, что творится на чердаке. В конце концов, его интересует только то, что написано в книгах. Но в этом доме всё же творится что-то страшное. И очень скверное! Крис почти забыла о еде, размышляя о том, что это может быть.

Дядя Ральф проглотил последнюю ложку хлопьев и закрыл книгу.

– Сегодня мы поедем навещать твою бабушку, – сообщил он.

Крис моментально забыла о двери чердака и всех связанных с ней тревогах.

– Серьёзно? А она вернётся с нами домой?

– Нет. Сегодня утром я звонил в больницу, и она сказала, что чувствует себя гораздо лучше, но врач хочет подержать её в стационаре ещё некоторое время. У неё разыгрался артрит, и он хочет провести курс лечения, пока она там. Это не так быстро.

– Не так быстро? – переспросила Крис, с подозрением глядя на дядю.

– Да, не так быстро, Кристина. Пара недель или около того. – Дядя отодвинул стул и принялся собирать со стола тарелки. – Так или иначе, сегодня мы к ней съездим. Я решил, что ты будешь рада повидать кого-нибудь, кроме своего старого чокнутого дяди.